Бог скучал. В его вечном существовании была гармония, но не было смысла. Именно в поисках смысла забрел он на берег ручья, в который время от времени бросал мелкие камешки. По воде расходились круги.
- Скучаешь, Господи? - надтреснутый голос коллеги по цеху вывел его из задумчивости. Его коллега, изящно поддернув брюки, утонул в кожаном кресле.
- А как ты догадался?
- Это несложно. Отгадай загадку: Кто из Богов всегда ходит, как в воду опущенный, без перспективы всплытия?
- Я, что ли?
- Вы поразительно умны, мой друг. - Коллега засмеялся, предварительно стряхнув сигарный пепел в хрустальную пепельницу.
- Прекрати, и без тебя тошно, - смех раздражал Бога.
- Успокойтесь, Господи. Лучше поделитесь своими горестями, наверное, поможем, мы же всемогущи…
- Всемогущи, как же - в тон ответил Бог, - от такого всемогущества толку чуть. Лучше скажи мне, раз такой всемогутор, чего я Бог, кто из смертных мне поклоняется?
- Сие мне неведомо, Господи. Но кто-то же поклоняется, иначе тебя бы не было.
- Это почему же?
- Не знаю. Известно только, кому смертные не поклоняются, того не бывает.
- Получается, не Боги создали смертных?
- Спроси чего полегче, - коллега отхлебнул из огромной пивной кружки и отер пышные усы. - Это такая запутанная история, и никому не дано ее распутать. Даже смертным.
- А причем здесь смертные? - Бог отхлебнул из огромной пивной кружки.
- У них есть то, чего нет у нас.
- Это что же, смерть что ли? Они же вроде бы "по образу и подобию", так и было изначально задумано.
- Именно, по образу и подобию. У тебя есть постоянный образ? А что касается подобия, так оно налицо: руки две, ноги две, голова - одна. Только мы в некотором роде другие, если ты обратишь внимание на массу мелких фактов. Например, мы бессмертны.
- А смертные - смертны. Знаю, известная история. Так Богов и меньше и вообще… Что же из этого следует?
- А следует то, что бессмертие развращает, и у нас здесь в мозгах и науках застой, точнее, их вообще нет, а смертные… Смертные вынуждены выживать, изобретать всякие штуки…
- Чтобы удовлетворить свое тщеславие. Это низменные устремления…
- А что не низменно? Может, есть какие идеи?
- Не знаю. Я не знаю, кто мне поклоняется, а ты вселенской сложности вопросы задаешь! Бог нервно допил пиво, взял дротик и метнул его в мишень.
- Вот именно. Мы все рабы заведенного порядка вещей. Каждый играет свою роль.
- Порадовал, нечего сказать. Это и так известно. Лучше скажи мне, почему мы могущественны, но не развиваемся, а смертные - наоборот?
- Смерть, похоть, беспомощность, специализация. Зато вместе они - сила.
- А у богов что не так?
- Да вот передо мной живой пример. Который раз повторяю, нам выживать не надо.
- А бороться за верующих? Нет верующих, нет и Бога.
- Ну-ну. Еще раз укажем на тот же самый объект. Бог есть? Есть, как не быть, сидит пиво хлещет. А верующие? А хоть одно капище, храм, или подвижники? Неизвестно.
- Но я не виноват, так всегда было. Ну не знаю я. Тебе-то проще. Кстати, кто тебе поклоняется?
- Кучка сумасшедших студентов-естественников. Посвящают мне свои открытия. Церковь открыли: "Первая гностическая Церковь единого Знания". Оттуда и знания: делать здесь все равно нечего, я и читаю их бредни.
- А Бог пловцов должен уметь плавать, да?
- По идее, так. Но Бога пловцов не существует.
- Послушай, предводитель гностиков. По-моему, я знаю, как я определюсь со своим происхождением. У меня должен быть один выдающийся талант, следовательно, мои последователи должны этим заниматься, профессионально, или как…
- Или как, - усмехнулся Коллега, - есть у тебя один талант, настроение портить. Ходишь все время с кислой миной, и ноешь, кого я Бог, кого…
- Итого, я Бог зануд. Хорошенькое дело. - Бог повернулся к стойке, взял еще кружку и влил ее в себя почти целиком.
- Не зануд, а мрачных зануд, - хохотнул Коллега, - и церковь в честь тебя откроют: "Орден святого Задрыги".
- Не смешно. Может, я еще чего умею?
- Может и умеешь. Слушай, а ты не можешь быть Богом бездельников?
- Вряд ли. Все бездельники - христиане. Рабская религия.
- А зороастрийцы - сплошь трудяги, так что ли?
- Такие разве есть?
- Есть, еще как есть, - Коллега тщательно прицелился и отправил шар в лузу. - Разные есть. А ты знаешь, что у нас нет даже письменности.
- А зачем. Мы же всемогущи, и все вместе, и каждый в отдельности.
- Нет, ты не Бог зануд, ты Бог кретинов. Или шутов. Надо же, рабская религия. Острота что надо.
- Бог шутов? Не смеши, откуда у них Бог. У них же ничего святого. Ради красного словца…
- Все сходится, Господи. Все сходится. Ради красного словца… Потому и капищ нету, и святых. Одни только прибаутки. Ты ведь тоже, когда в хорошем настроении, любишь позабавить коллег.
- Наверное, ты прав. Только хочется знать наверняка. А как проверить.
- Возьми себе правильное имя, и побудь с ним немного. Вспомни, как тебя Богиня Картежников иногда называет.
- Джокер, но она Богиня Игроков.
- Неважно. Ты - действительно Джокер. И хватит всем вокруг настроение портить. Коллега раскурил сигару от свечки. - Шут Богов или Бог шутов.
- Спасибо, командир гениальных недоумков. По-моему, мне пора вселиться в смертного и пойти проповедовать.
- Удачи. Только не увлекайся там. А то будешь, как этот, "… смертию смерть поправ". До сих пор с креста снять не можем. Бедняга даже пива выпить не может.
- Ну, это к смертным. Они же на него распятого молятся.
…
Джокер перекинулся в человека и отправился на грешную Землю, бродить среди людей. Он хотел помочь своему коллеге, тоже Богу, ну и самому не мешало размяться, а то от безделья уже стали приходить в голову дурацкие мысли. Стояло ранее утро, светило солнце, пели птицы. Примерно так выглядел, наверное, последний день Творения. А может, в тот день шел дождь…
Невдалеке показался небольшой дом, явно жилой. На пороге Джокер разглядел бородатого толстяка, дремлющего в кресле. Подошел, остановился. Толстяк открыл глаза и проворчал:
- Будь ты хоть трижды нездешний, не загораживай солнце.
- Это преступление? - вопросительно улыбнулся Джокер.
Старик зевнул, почесал бороду, смерил Бога глазами, и сказал:
- Садись, в ногах правды нет. Пиво будешь? - Джокер кивнул, взял поданную стариком бутылку, отхлебнул.
- Сдается мне, ты нездешний. Джокер кивнул.
- И пришел ты с востока, из пустыни. Ты что же, шел через пустыню? - Старик демонстрировал чудеса проницательности и логического мышления. - Тогда ты не мог не вспотеть и не вымотаться, а ты свеж, как огурчик. Так кто ты, чужак?
- Все верно. Я летел на дельтаплане, и он разбился невдалеке.
- Разбился, говоришь… А чего тебя понесло летать ночью?
- Восходящие потоки. Ночью пустыня остывает и они особенно сильны.
- А как же ты не покалечился?
- Повезло.
- Странное дело, тебе повезло. А мой племяш погиб. Только он на самолете летал. И упал в океан… Взор старика затуманился, и вдруг, без всякого перехода, он спросил, - так что тебя принесло в наши края?
- Поиск. Ищу истину.
- Это ты в церковь иди. Истина - там. Святой отец тебе все расскажет.
От этих слов Бог внутренне усмехнулся. Как же, расскажет. Начнет плести что-нибудь о спасении души. Тоска.
Джокер поблагодарил старика и направился в город. Городишко был так себе, некрупный, пыльный, неказистый. В центре - муниципалитет, рядом - церковь. Бог для начала направился туда.
В церкви было прохладно и пусто. В центре алтаря стояло гигантское распятие. Он подмигнул Распятому, тот в ответ показал язык.
Словно ниоткуда, возник священник.
- Что привело тебя в церковь, сын мой?
Джокер едва удержался, чтобы не ответить длинно и матерно.
- Я пришел издалека, святой отец. Ищу истину.
- Ты пришел по адресу, сын мой, ибо истинный свет - божественный свет. Распятый за его спиной корчил рожи.
- Скажите, святой отец, а почему символ Вашей веры - распятый Бог?
- Не кощунствуй, сын мой. Не кощунствуй в храме Божьем! Ибо распят Он был за грехи наши, смертию смерть поправ.
- Но ведь его же сняли с креста, насколько я помню. В Писании так сказано.
Священник оказался в логическом тупике. Ему не приходилось раньше отвечать на подобные вопросы. Джокер же, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Как-то странно получается. Он к кресту гвоздями прибит, а вы, вместо того, чтобы отблагодарить своего Спасителя, на кресте его который год маринуете.
Священник побагровел и стал задыхаться от возмущения. Джокер же гнул свое.
- Может, отцепить Спасителя. Глядишь, и Второе Пришествие быстрее наступит. Он ловко обогнул священника, подошел к распятию, выдернул гвозди и подал руку Распятому. Распятый спрыгнул с алтаря, растирая запястья.
- Спасибо, коллега. Наконец-то хоть кто-то озаботился. Невозможное же дело, который год, как муха в коллекции энтомолога. Спасибо, ты пиво принес?
Сзади раздался шорох сутаны и звук падающего тела.
- Я знаю, этот священник в алтаре холодильник поставил. Там много пива. - Он увлек Джокера в алтарь.
- Это конечно, небольшая передышка, но хоть что-то. Я тебя не заболтал? - Распятый присосался к бутылке. Джокер последовал его примеру.
- Нисколько. Мы с коллегой, предводителем гностиков обсуждали природу вещей. И прикинули, что ты самый от нее пострадавший.
- Уж чего другого. Зато приятно, на крест меня привела банальная глупость, а теперь это - мировая религия. Только надоело все это. Висишь и никаких перспектив. Только знай, слушай этот бред, проповеди, молитвы. И, прикинь, одно и тоже. Никакой фантазии. Кому ребенка организуй, кому - избавление от врагов. Одних убивай, других - защищай. А подумать, как, вися на кресте, женщине ребенка сделать, если у мужа не получается?
- Ты не суши голову, вытащим мы тебя. Только, пока не знаю как.
- Поосторожнее. Я, знаешь ли, символ Веры для кучи богатых и влиятельных организаций. Глазом моргнуть не успеешь, как рядом со мной висеть будешь. Только без поклонения.
- Этого я не допущу. Я не собираюсь забывать о своей сущности. Так что, пара чудес, каких-нибудь спецэффектов…
- Не обольщайся. Для этого нужно иметь верующих. Они - фундамент нашей силы. Я знаю, у тебя с этим негусто. Я же тебе ничем помочь не могу. Даже если явлюсь к Патриарху или Папе.
- Их что, двое?
- Два десятка, и каждый стоит на своей истинности. Остальных еретиками величает. В средневековье войну бы устроили, пожгли бы друг друга, и всех дел. А сейчас - нельзя, гуманизм у них развился, любовь к человеку.
- Любовь к человеку. А ты - Бог, тебя можно и помучить.
- Смешной ты парень, веселый. - Распятый улыбнулся. - Таких сжигают сразу, даже фамилии не спрашивают.
- А у меня и нет фамилии. Мы, Боги, несемейные. Верующие нам приписывают черт знает что, а мы даже ответить не можем. Прямо, как местные знаменитости.
Распятый захохотал. В церкви загрохотали шаги. Хохот сразу умолк:
- Похоже, за тобой. Только мученической смертью не увлекайся. Хотя ты вознесешься и все. Но если кто станет тебе поклоняться, следи, чтобы не мертвому. А то, будешь как я. Да, и если не передумал меня спасать, сними с Главного креста…
С этими словами Распятый вскочил на крест, и замер в мученической позе. От него пахло пивом.
…
Джокер сидел за решеткой в офисе шерифа. Вот буквоеды, чудо им поровну, а дюжина пива, выпитая за разговором, не поровну. Еще это, святотатство пришили. Впрочем, сам виноват. Ладно, может смертную казнь и не пропишут, а с имущественными претензиями как-нибудь справимся. Материализовать им, что ли, ящик пива. Прямо во время проповеди. Вот смеху будет. Еще бы на священника сушняк напустить страшный.
Стемнело. Помощник шерифа дремал на стуле. Вдруг в глубине камеры раздался шорох и послышался знакомый скрипучий голос:
- Здорово, Бог шутов.
- И тебе привет, предводитель гностиков. Чего ты здесь забыл-то?
- Да есть одно дело. - Коллега плюхнулся на топчан, брезгливо потянул носом. - Ну и атмосферу ты себе выбрал. Что, на гостиницу денег не хватило?
- Экономлю. А ты зачем пришел?
- Скучно без тебя. Ты с того разговора совсем переменился, веселый стал. За что сидишь?
- Так, по мелочам. Разграбление холодильника, святотатство…
Коллега неприлично заржал.
- Надо же… святотатство… Бог совершил святотатство… Ну и дела… Ну и местечко…
- Уймись ты. Не смешно. Уже не смешно. Я с Распятым поговорил, он меня расстроил. Не так все просто.
- А ты что ожидал. Путь к славе тернист. Каждый несет свой крест. Вот и ты. Ну ты тоже хорош. Снял с креста, сели пиво пить…
- А чего надо было делать?
- Ты не Бог шутов. Ты Бог кретинов. И ты - самый главный кретин. Это же надо додуматься - с креста снял. Ты бы, что ли, изучил сначала, что к чему, общественный строй, привычки местного населения.
- Хочешь сказать, уже поздно?
- Ничего я не хочу сказать. Ладно, всемогущий кретин, сейчас организуем.
- Только без мученической смерти.
- Как давно Вы стали бояться смерти, коллега? Организуем, в лучшем виде.
Гностик прошел сквозь решетку и стал звонить по телефону. Каждый раз он нес какой-то бред про чудо воскрешения, снятие с креста и так далее.
- Ложись спать, Джокер. До утра куча времени. Ну а к утру приведи себя в порядок, у тебя завтра большой день. С этими словами коллега растворился. Помощник шерифа всхрапнул, как лошадь и повернулся на другой бок. Ему было явно неудобно, но покинуть пост он не мог.
…
Гностик сдержал обещание. Только рассвело, а в офис шерифа стали ломиться журналисты с телекамерами. В толпе был замечен и коллега, он усмехался в усы.
Вскоре сквозь толпу дорогу проложили какому-то типу в фиолетовой сутане. Следом за ним шел мэр городка. По его лицу было видно, что найди он того, кто раззвонил про этот случай по всем информагентствам, придушил бы собственными руками. Кардинал же был мрачнее тучи. А Джокер сидел на топчане и улыбался собственным мыслям.
Кардинал начал сразу:
- Рассказывай, сын мой, какое ты учинил святотатство. С кем пиво распивал в алтаре?
- Пиво. Ну да, распивал. Так я его там и нашел, в холодильнике. А пил я с Распятым.
- Ты болен, сын мой. Безумие тебе застит взор.
- Да сам ты… Кардинал, а обзываешься. Не суди, да не судим будешь. Тебя бы так подвесить на тысчонку лет, посмотрел бы я на тебя.
- Да как ты смеешь. Ты против Символа Веры Святой матери церкви. Ты грешен!
- А кто с секретаршей сожительствует? Кто поместье на имя жены купил, из пожертвований на реставрацию собора? Как насчет не прелюбодействуй, не укради? Бог все видит.
Кардинал стал цвета сутаны и упал со стула. На грохот журналисты усилили натиск и прорвали оборону шерифа. Он что-то кричал о нарушении и аресте, но репортеры лихо разворачивали камеры, а предводитель гностиков уже откуда-то извлек пачку листовок и раздавал их журналистам. Он был похож на хасида, и являл собой живописный контраст с кардиналом.
- Еще только нам здесь муллы не хватало, - подал голос Джокер.
- А то. Не загружайся, приятель. Сейчас в суд пойдем. Там будет второе действие. Между прочим, народу - полный зал. Много наших. Ты сдуру затеял большую заварушку.
- Это не о ней тринадцатая глава Откровения?
- Не о ней. Ты предлагаешь новую версию веры, без искупления грехов на стороне Бога. Решил заставить людей отвечать за собственные грехи.
- Постой, почему же.
- Потому что твой Распятый собутыльник, "… принял смерть за грехи наши, смертию смерть поправ".
- Достал ты меня этой безумной цитатой. Переведи на общедоступный.
- Ладно, Бог кретинов, слушай, пока свалка и народ на нас внимания не обращает. Основной символ Веры, центральный - Бог-мученик, сын человеческий. Замечу, плод Божьего греха. Для того, чтобы Бог оставался свят - придумали, что он, таким образом, Сына своего прислал. Выяснилось, что на растерзание. А дальше - человеческая фантазия, помноженная на предрассудки.
- Поправь, если что. Распятый - сын земной женщины?
- Вроде того, от Святого Духа.
- А слабо было ему, Духу, проследить, чтобы подобного не случилось?
- А это ты не у меня, у него спроси. Если найдешь.
- И в этом дурдоме мы работаем Богами… Дела. Начинаю завидовать смертным.
- Самое время. Ладно, напрягись. У тебя сейчас пресс-конференция.
Гностик шустро построил репортеров, и посыпались вопросы. В основном идиотские, вроде, что случилось в соборе, и почему кардинал упал в обморок. Тот кстати, потихоньку начал приходить в себя, но на него не обращали внимания. Зато Джокер с удовольствием пересказывал многочисленные его прегрешения, и напирал на то, что у церкви неправильный Символ веры. На это обращали мало внимания, спрашивая про чудо, и что это было.
Каким-то образом Гностик умудрился получить заверенные показания священника и протокол задержания. В листовках излагалось краткое содержание того и другого. Священник, оправившийся после потрясения от разграбления холодильника, честно рассказал, что был свидетелем чуда, когда Распятый был снят с креста пришедшим незнакомцем и они удалились в сторону холодильника, беседуя. Дальше - обморок.
Кому-то из репортеров пришла в голову идея повторить чудо еще раз, для телевизора, но Джокер вежливо объяснил, что Распятый - не дрессированная собачка, чтобы по свистку слезать с креста. Наконец, шериф прорвался сквозь репортеров, открыл камеру и издевательски вежливо спросил:
- Сами пойдете, или сопровождать?
В ответ Джокер учтиво поклонился и напыщенно произнес:
- Вы меня очень обяжете, если соблаговолите уделить мне Ваше драгоценное время для сопровождения в суд. Дело в том, что я нездешний, и, боюсь, местная география мне пока что неподвластна.
Гностик давился от хохота, но виду почти не подавал.
- Да, шериф, разрешите сказать напоследок пару слов собравшимся здесь.
- Валяйте. - Шериф уже был не совсем вежливым.
- Уважаемые дамы и господа. Я не являюсь богоборцем и противником церкви. Будь я верующим, я бы с удовольствием присоединился бы к пастве, но, вместе с тем, я считаю, что человечеству и церкви пора отбросить некоторые предрассудки, и, наконец, снять Распятого с креста. Он это заслужил. Мой лозунг: Крест отдельно, Распятый отдельно! Пойдемте, шериф.
Гностик наблюдал зав всем этим, раскрыв рот. Улучив момент, он подошел к коллеге и восхищенно сказал:
- Да ты талант. Эдак ты целое движение создашь! Да ты даже меня убедил.
- Да нет, просто парня жалко. К тому же, я сообразил, почему поклоняются Распятому; место на кресте занято. А просто крест - это как вакантный электрический стул. Каждый - кандидат.
- Гигант. Еще пара таких идей, и ты потеснишь меня на моем личном Олимпе.
- Самый знающий - еще не самый умный.
- Понял. В суде будет цирк. Помни - я у тебя вроде адвоката.
- Лучше выясни, сколько мы пива выпили, чтобы возместить.
- Забудь. Эта претензия уже снята. Теперь ты против Матери-Церкви. Кардинала откачают, ему будешь рассказывать, с кем в алтаре пил.
- Как себя вести? Я же на суде ни разу не был.
- Справишься. Только постарайся изобразить серьезность, когда будешь клясться на Библии.
…
В суде было полно народу. Боги в человеческих обличьях держались небольшой группой. Пришел судья, все встали. Началось заседание. Сразу выяснилось, что нет свидетелей факта распития пива в алтаре, заодно священник отозвал претензию. Официального обвинения от Церкви тоже не было, как не было и обвинителя; кардинал все никак не приходил в себя, кричал какую-то ерунду про инквизицию. Зато Гностик развил бурную деятельность, подошел к судье и стал ему что-то доказывать. Огромный старый негр мрачно кивал в такт словам. Наконец, он ударил молотком, и заявил, что заседание переносится в церковь, для установления факта наличия холодильника. По закону, в церковь, как и в любое место общественных собраний, нельзя было проносить напитки. Это было единственное нарушение, которое обнаружил судья в действиях Джокера, и потому он недоумевал по поводу суеты вокруг рядового правонарушения.
В церкви было как всегда тихо и безлюдно. Предусмотрительный священник уже вынес холодильник, и, вместе со служкой и Гностиком, разработал версию, что кто-то неизвестный пожертвовал ящик пива, который, как и положено пожертвованиям, стоял в притворе, для дальнейшей отправки на склад. Вроде, никто не виноват, а Джокер, как чужеземец, не мог знать происхождение и назначение ящика.
Когда все наконец расположились в церкви, привели в чувство кардинала, который, наконец, стал говорить что-то осмысленное. Ему и дали слово. Для начала, святой отец прошелся по нестойкости в вере отдельных прихожан, потом плавно перекинулся на собственные планы по возрождению инквизиции. Когда же его попросили перейти к сути, кардинал, плюясь словами, сообщил, что Бог свят, следовательно пить пиво не может, в особенности, со всякими проходимцами. Потребовал для Джокера немедленного распятия, на что группа богов расхохоталась. От смеха корчился и сам Распятый, но это замечали только Боги.
Потом стали вызывать свидетелей. Священник рассказал, все, что видел, утаив факт наличия холодильника, зато про пиво рассказал, как договаривались. Служка подтвердил его слова. Судья, принадлежащий к жрецам вуду, решил было дело, но вспомнил, что в суматохе забыл допросить обвиняемого. Гностик покатывался со смеху. Потом, когда Джокер вышел перед аудиторией, начался настоящий цирк.
- Дорогие друзья! Мне почти нечего добавить к показаниям священника и служки, и я прошу извинения, что разорил пожертвование, предназначавшееся вашему Богу. - Ответом ему стал одобрительный гул. - Но если пожертвование для Бога, то почему человек, пусть неверующий, не может его ему отдать. Что для вас важнее: Бог или церковь? Ответьте на этот вопрос. Выпитое мной я готов компенсировать, и даже компенсировать выпитое Распятым. Но с каких пор наказуемо доведение пожертвований до того, кому они предназначаются? Или его преосвященство, - кивок в сторону фиолетового кардинала, - считает, что Бог пива не пьет? Итак, скажите мне, прав ли я?
Тут с креста раздался голос:
- Да прав, конечно, и нечего тут всякую пургу гнать. Встретились старые приятели, в доме одного из них. Взяли по бутылочке, потом еще по одной. А вы тут… Кстати, Джокер, ты пожрать не принес? А то с голоду точно здесь сдохнешь, в месте собственного поклонения.
Особо впечатлительные упали в обморок. Запасливый Гностик извлек откуда-то коробку с пиццей, Джокер же помог слезть своему собутыльнику с креста. Кардинал упал в обморок, священник, напротив, подбежал к Распятому каяться.
- На голодный желудок покаяния не принимаются. Ты лучше запить что-нибудь принеси, воды там или еще чего.
Судья посмотрел на этот бардак, объявил заседание закрытым и ушел.
…
Вечером Гностик и Джокер сидели в номере небольшой гостиницы и от души потешались над случившимся. Все остальные номера были заняты многочисленными репортерами. Боги обсуждали план дальнейших действий.
- Теперь, на поиски Главного креста, - внушительно произнес Джокер.
- Эх, ты, шутник. Зачем же его искать. У нас уже есть несколько кандидатур. Первый - на месте распятия, но на нем никого нет. Второй - в главном храме. И третий - еще где-нибудь.
- Ну и…
- Ну и едем. Все указанные кресты на другом континенте. Осталось только перенестись через океан. Билеты на самолет я уже взял.
- А откуда у тебя местные деньги?
- А верующие на что? Это с твоих ничего не стрясешь, сплошь голодранцы. А мои - ребята серьезные, обеспеченные. Зашел я к одному, представился честь по чести, он мне и отсчитал требуемую сумму. Потом повторил маневр еще пару раз. Вот и билеты, и деньги на поездку.
- Все же, - Джокер сменил тему, - в человеческом обличье жить не очень комфортно. Надо есть спать, устаешь… Опять же любовь к пиву отвлекает.
- Кстати, о сне ты вовремя вспомнил. Самолет завтра днем, а до того мы должны провести еще одну пресс-конференцию, а для этого надо подготовить пресс-релиз. Слыхал такое слово?
- Это вроде тех листовок, что ты раздавал с утра?
- Почти. Предлагаю следующую схему. Мы инкогнито отправимся на другой континент, а здесь оставим запечатанный конверт с манифестом движения "Крест без Распятого". Заодно запишем твое интервью, с обязательством показать в определенное время. Там соберем пресс-конференцию, эти факты совпадут, газеты получат прекрасный информационный повод, всякие верующие фанатики начнут на тебя покушаться…
- А власть предержащие будут смотреть на это сквозь пальцы. Найдутся последователи, защитники и… Рангарек, или, по местному карачун? Нет, гностик, надо действовать тоньше, изящнее. Например, как тебе такая схема. Мы идем к Папе, вместе с ним в собор, где Главный Крест, повторяем представление и…
- И Папу разбивает паралич. Нас, за покушение на него лишают жизни.
- А почему паралич?
- Да потому, Джокер ты козырный, что он стар и немощен, а заодно и свят. И ты пойми, что снятие с креста должно произойти в головах людей, а не в соборах. А для этого нужно много работать и проповедовать. И вообще, все может кончиться еще одним распятием, и настанет твоя очередь проходить в двери боком и пить через трубочку. Или с губки.
- Мрачный ты, Гностик. Может, второе пришествие объявим. Всем и полегчает. С Распятым договоримся.
- Не получится. Не забывай, в данной ситуации мы пленники человеческих о нас представлений. А второе пришествие - уже из области легенд. Символ чего-то несбыточного.
- Так пусть сбудется.
- Там, по сценарию, дальше, Конец света и Страшный Суд. Окончательная сортировка праведников и грешников. Опять - карачун, как ты выражаешься. Беспорядки, экономический коллапс, гражданская война... А люди, так уж они устроены, по образу и подобию, будут следовать сценарию.
Их беседу прервал стук в дверь. Боги переглянулись и Гностик, слегка повысив голос, сказал: "На сегодня прием окончен". Сквозь дверь прошла дама.
- Привет, коллеги. Как жизнь в непривычных условиях?
- Здравствуй, Фортуна. Что тебя привело?
- Любопытство, дорогие мои, только оно. Скучно, а вы вроде что-то интересное затеваете.
- Не особо - буркнул Гностик, - нам бы Распятому помочь. А как, не особо пока придумали. Джокер наш, похоже, выбрал дурацкий лозунг: Вперед, а там разберемся. А где перед, пока неясно.
- Не расстраивайтесь, коллеги. Может, и я вам понадоблюсь.
- Удача никогда не бывает лишней, мадам. - Джокер улыбнулся.
- Кому как. Но проблема в том, что вам я помочь не могу. Мы же только со смертными… Сапожники без сапог.
- Это как раз не проблема. Проблема - в отсутствии правильного плана действий. Традиционный путь с проповедями и чудесами уже не работает. Надо найти способ централизованного воздействия. - Гностик тяжело вздохнул.
- Рекламная кампания, - Джокер победоносно оглядел присутствующих. - Мы покупаем время на всех телеканалах, популяризируемся… После этого нам смотрят в рот и ловят каждое слово…
- А деньги где взять? Если я всех своих последователей до нитки обберу, все равно не хватит.
- Я знаю, - вмешалась Фортуна. - Дай знать своим верующим, пусть идут и играют в казино. А процент - нам, вроде жертвы. Только мне сообщи, как их из толпы отличить.
- Вообще-то, это мошенничество. В мировых масштабах. Но привлечь смертных к нашему общему делу - почему бы и нет.
С этим и улеглись. Кое-как разместились в одноместном номере.
